Георгий Сергеевич Эфрон

Запись в дневнике 7 ноября 1941 г. в поезде, идущем в Среднюю Азию.

Неизбежно, с удивительной регулярностью, к раннему заходу солнца наступают для меня долгие часы ностальгии по счастью и Франции, слитые во мне в одно общее обожание. Эпоха, в которой я живу, очень тяжелая и трудная, но я твердо надеюсь на лучшее будущее.

Интересно складывается все-таки моя автобиография: сначала если смотреть.

Родился я в г. Праге (Чехо-Словакия) 1-го февраля 1925-го года. Отец перебрался туда из России, где проделал всю Гражданскую войну офицером-добровольцем Белой армии. Мать – знаменитая московская поэтесса, уехала из Сов. России, чтобы соединиться с мужем. Потом Франция. Жизнь в Вандее, на берегу моря; я – толстый малыш; в Нормандии Понтайяк, воспоминания о море и жене Шаляпина, начало «левения» отца. Жизнь в Медоне в здании с рыжей хозяйкой и прогулками в знаменитом лесу. Потом – Кламар и католическая школа на улице Парижа.

Отец – евразиец, воспоминания о типографии, на улице Союза, мелькание сотрудников евразийской газеты, звук пишущей машинки…  Затем – Ванв, улица Жан-Батиста Потена, поближе к Парижу, школа та же. Жарища в конце учебного года и раздача  ученикам годовых наград, - в жюри, рядом с директором Майяром, сидит усач, генрал Дурмайер, эльзасец… Школьные товарищи и друзья: Этьен, Лефор, Жоли, Танрон, все – лентяи, любители деньжат, хороших папирос и «секс-апиля».

Отец решительно порывает в 1928 г. со своими старыми друзьями и переходит в ряды «симпатизирующих» большевистскому режиму. Он постепенно переходит на советскую платформу, начинает знакомиться с разными людьми; начинается политически-конспиративная жизнь; мелькают «случайные» люди; отца редко видно дома, приходит он поздно, усталый… 1936 год. Расцвет «Народного Фронта», начало войны в Испании… Отец поглощен «испанскими делами»; это вершина его деятельности. Все последующие два с половиной года он занимается этими делами, проявляя чудеса изобретательности в делах. Мать об этом почти ничего не знает, живёт своей жизнью, его же обожает. Что до меня, то я испытываю на себе огромное количество самых разных влияний: католическая школа, французский коммунизм, и т.д. и .т.д. вплоть до американского кино, которое мне внушает любовь к деньгам и роскоши; редкие прогулки с отцом, мелькает где-то далёкий Советский Союз, Морис Торез, Хлеб, Мир, Свобода. Лебедевы и их симпатичная квартира. Фашизм товарищей по школе… Боже, какая каша. 37-й год. Год моей страсти к радио и кино, к журналу «Соблазн», к иллюстрированным журналам (приключения и детективы), к Шарлю Трене.

Внезапно, разрывом бомбы дело Рейса. Отец скрывается в Леваллуа-Перре у шофера-эмигранта, коммуниста… Универсальная выставка, паническое бегство на автомобиле папы вместе с Балтерами, которые его сопровождают. Руан, разлука… Возвращение в Ванв; обыск; целый день в государственной безопасности: «У Вашего мужа была ошеломляющая деятельность». Переезд в Париж; Дик Покровский – передаточный пункт между нами и посольством, Вера Трэйль, Louis Corday… Моя беззаботная жизнь в Париже в течение двух лет: кафе, кино, газеты, радио, деньги из посольства и перспектива Сов. Союза. 39-й год, наконец. Памятный год! Отъезд в СССР, пароход «Мария Ульянова», таможня в Ленинграде, приезд в Москву, где встреча с Алей и знакомство с Мулей. Пью воду  и ем мороженое на ул. Горького.

Смотрю Кремль. Потом – Болшево: «норвежский домик», папа болен, ирреальность обстановки, Митька, склоки с Ниной Николаевной, таинственные разговоры с НКВД, потом поездка в Химки через ЦПКО и пароходик с Мулей и Алей, ресторан, возвращение в Болшево; пресловутая «переговорка»… Потом арест Али, через месяц арест папы. Потом мелькают Голицыно и Мерзляковский, сельская школа, дом отдыха и толстая Серафима Ивановна. Потом – Моховая, 11 и жизнь в Университете с Северцевыми и Габричевскими… Передачи отцу. Сентябрь 40-го г., после пребывания у Лили переезд на Покровский, школа 335. Потом – война, эвакуация в Татарию, Елабуга, самоубийство матери, переезд в Чистополь, потом кошмарное возвращение в Москву; жизнь у Лили, прописка, Лебедев-Кумач, бомбежки, Валя и Сербинов, обеды в ресторанах, 16-ое октября, объедение, всё-таки жизнь, Библиотека ин.яз. Потом телеграмма от Митьки и отъезд в Среднюю Азию с Кочетковым. Эвакуация в Ташкент с надеждой попасть на Средний восток, в Ашхабад, где я во что бы то ни стало разыщу Митю….